Мы идем вдоль рельс, в сланцах песок и камни. Мы идем вдоль рейс вот уже 6 часов, а камни все так же раздирают загрубевшую кожу ног. Запах метала. 
Солнце светит в глаза, они слезятся, как у больных кошек, что возле вокзала; волосы выгорают до золота льна.
У нас практически вовсе нет проблем, только одна маленькая, еле заметная чужому взгляду, и вовсе незаметная нам.
Мы мертвы.
Дорога уходит вперед, врезается в ядовито голубое небо и растворяется раскаленным жгутом. Вытекшие зрачки высыхают на щеках, слизь превращается в корку. Поезд, пронесшийся мимо, обдаёт горячим паром, кровь кипит и серной кислотой растворяет вены, прожигает кожу.
Мы мертвы.
Сухость губ заменяется влагой чужих слюней, сладковатый привкус разложения умиротворяет, противовес нашатырю по подбородку. Наш персональный ад похож на дешёвые декорации вестерна; перекати поле трется об колени, раздирая засохшие гноящиеся раны. Ампутация в пустыне около перрона более вероятна, чем возможность идти вперед. Руки по локоть погружаются в песок, на четвереньках доползать до края. Ощущение, что снимаешь в культовом порно, поза доги стаил, марево воздуха кипит до предела. Горячий тугой прут входит сзади, выходит, разрывая плоть, из груди. И снова, по кругу. Не по первому, не по второму и даже не по девятому, где свои грехи отрабатывают предатели.
Наш круг создан отдельно, специально для нас. Персонально.
Как только солнце начинает закатываться, и возвращается ощущения холодных камней гаража под тощей задницей, рукав рубашки снова закатан и перетянут жгутом, дарованным Дьяволом дабы нести свой грех и наказание.
Вены снова разъедает.
Мы мертвы.